08:57 — REGNUM Развитию Дальневосточного федерального округа уделяется большое внимание — программа развития территории стала стратегической для страны. По итогам визита на Дальний Восток президент РФ Владимир Путин дал целый ряд поручений правительству, министерствам и ведомствам. Об успехах реализации внедренных проектов территорий опережающего социально-экономического развития, свободного порта Владивосток практически в ежедневном режиме отчитывается Министерство по развитию Дальнего Востока. На прошедшем в сентябре во Владивостоке III Восточном экономическом форуме было подписано 217 соглашений на сумму в 2,5 трлн рублей. Инвесторы идут на территорию, «как мухи на мёд». И все мечтают о светлом будущем процветающего Дальнего Востока.

Простые же жители Дальнего Востока продолжают мечтать о более приземлённых вещах. Как бы бравурно это не звучало, но чиновникам Минвостокразвития, которые сегодня рапортуют об успешном развитии территории, видимо, не понять простого дальневосточного мужика, который мечтает не бегать в лютый мороз — 40 о С в туалет на улицу. Мечтает получать нормальную заработную плату, и это не 200 тысяч рублей в месяц, а в районе хотя бы 50—60, и главное, чтобы без задержек. Мечтает он о том, чтобы найти достойную работу в своем регионе, а не ехать за тридевять земель, оставляя семью на 2 или 3, а то и 6 месяцев. А даже если он моряк по профессии и призванию, то чтобы работать на судне под российским флагом, со всеми соцгарантиями, а не на старом корыте под иностранным флагом, которое в один прекрасный момент может на месяцы застрять в каком-нибудь зарубежном порту без денег и провизии, а что ещё хуже, затонуть.

А среднестатистическая дальневосточная женщина тоже мечтает о своём: как бы прийти в магазин и закупить в нём все необходимые продукты. Ведь зачастую в отдаленных территориях, когда срываются сроки Северного завоза, ощущается острая нехватка элементарных продуктов питания — люди выстраиваются в огромные очереди за сахаром, куриными яйцами, маслом. Мечтает она о том, чтобы ребёнок ходил в благоустроенный детский сад и школу, а не в приспособленное под это старое деревянное здание. И чтобы в школе хватало педагогов, а в больнице можно было попасть на приём к узким специалистам, например, к невропатологу, не ожидая своей очереди в лучшем случае месяц.

Скриншот страницы sunhome.ru

А все вместе они мечтают меньше платить за коммунальные услуги, а не отдавать за свет и тепло в зимние месяцы треть своего дохода. Мечтают передвигаться по нормальным асфальтированным дорогам, пусть и не на дорогом, но своём, не взятом в кредит, автомобиле. Мечтают жить в благоустроенной квартире, пусть взятой в ипотеку при долевом строительстве жилья, но главное, чтобы дом достроили. Мечтают поднакопить год-другой и рвануть в отпуск если не в Сочи и Крым, то хотя бы на Москву посмотреть.

А о чём мечтают люди, отвечающие за развитие Дальнего Востока? Оказывается, что совсем о другом. Они даже не мечтают, а уверены в том, что этот самый замечтавшийся дальневосточный мужик возьмёт гектар земли и займётся бизнесом, а дороги к наделам строить не надо, так как люди будут передвигаться на семейных квадрокоптерах. Педагогов не надо будет привлекать на территорию зарплатой в 150 (именно 150!) тысяч рублей, так как образовывать детей можно будет онлайн.

О развитии Дальнего Востока, таком, каким его видят в Москве, в интервью ИА REGNUM с председателем Общественного Совета Министерства по развитию Дальнего Востока Сергеем Габестро .

: В рамках Восточного экономического форума много всего хорошего сказано о развитии Дальнего Востока, о перспективах и так далее. Давайте сегодня поговорим всё-таки о проблемах. На ваш взгляд, какая самая главная проблема, которая тормозит развитие Дальнего Востока?

В отдельных отраслях есть какая-то главная краеугольная проблема. Если мы берём, к примеру, отрасль аквакультуры и рыбоводных участков, то проблема браконьерства — она тормозит. Потому что все остальные проблемы — они производные в этой отрасли, например, отсутствие страхования, отсутствие нормальной логистики — потому что есть браконьерство. Когда государство осознает, что первое, что оно должно решить — это проблема браконьерства в аквакультуре, аквакультура «взрастёт» как на дрожжах.

Что касается других отраслей, например, горнодобывающей, там на самом деле основная проблема — это логистика, отсутствие, то есть регион очень большой, самый большой макрорегион России, в этом и достоинство, и проблема для отрасли. Эту проблему тоже и Министерство развития Дальнего Востока вместе с правительством и президентом решают, создавая ту или иную инфраструктуру. Поэтому говорить в целом о проблемах Дальнего Востока, вы знаете, сегодняшняя проблема может через 5—10 лет стать большим преимуществом. Например, сегодня проблема — на Дальнем Востоке живёт 6 миллионов человек, потому что рядом живут полтора миллиарда китайцев, да, с одной стороны, это проблема, но в условиях роботизации экономики и цифровизации мира это не проблема, а преимущество, потому что если мы эти 6 млн обучим обслуживать эти роботизированные производства, у нас нет проблемы, потому что проблема будет там через 5—7 лет.

С моей точки зрения, Дальний Восток — это перспективнейшая территория, безусловно, будет ближайшие год-два-три, если мы продолжим делать то, что мы делаем в рамках правительства, президента, и мы понимаем, что для нас это приоритетное развитие, для всей страны. Это становится по сути локомотивом всей страны. Все новации, которые были приняты за последние три года, большинство новаций, в том числе в госуправлении, они здесь. Например, что такое закон о дальневосточном гектаре, о котором все много говорят. Есть хорошее и плохое, на самом деле это уникальный продукт с точки зрения госуправления выделением земли, ведь мы по сути взяли и у недобросовестных госслужащих, которые ранее выделяли землю, вырвали активы, сейчас они не могут ничего самопроизвольно распределять, они вынуждены работать в жестких условиях в информационной системе. Такого не было в госуправлении РФ, чтобы в электронном виде ты мог по сути выделять землю, будучи в любой точке, если ты гражданин РФ. Ты берешь и получаешь 1 гектар земли абсолютно бесплатно для собственно развития.

: Ну, вот конкретно этот проект вы не считаете мёртворожденным, что, может быть, из тысячи гектаров будут освоены только сотни?

Первое — уже 100 тысяч заявок получено.

100 тыс. заявок получено федеральной информационной системой, 30 тысяч выделенных участков. Посмотрите в Центральном округе — до 20% россиян заинтересованы в получении и осваивании этой земли. А я вам могу сказать, что министерство, правительство заинтересованы создать такие условия освоения земли, чтоб они были подъёмными. Если ты хочешь посадить сад — пожалуйста, это освоение земли. В этом смысле тот регламент, что находится сейчас в обсуждении, это будет очень легкий регламент для того, чтобы вы освоили эту землю. И дальше вы получаете право собственности на неё. У нас уже сейчас большое число поселений, которые возникают самопроизвольно — по 500 человек люди объединяются и создают свой муниципалитет, своё поселение, это города нового типа, по сути. Им сейчас тоже помогают министерства по развитию человеческого капитала, развитию Дальнего Востока, потому что нужны компетенции, нужно обучать создавать город, ведь мы утратили эти компетенции, это только СССР мог создавать города, сейчас мы их восстанавливаем.

Иван Шилов © REGNUM

: Сегодня мы теряем города, закрываем те, которые у нас есть.

А на Дальнем Востоке создаём.

: На Дальнем Востоке же и теряем, социальная инфраструктура — она же не развита совсем. А мы новое создаём.

Это люди создают. В этом смысле очень хороший пример — люди, создающие свой город, им же государство поможет, и они создадут свою социальную инфраструктуру. Это будут города нового типа, с моей точки зрения. Может, и не надо создавать там, где мы теряем, потому что в силу экономических обстоятельств сложилось так, что там этот населенный пункт не нужен. Дальше что: мы под один гектар сейчас разрабатываем, точнее, люди разрабатывают, а мы им помогаем это популяризировать — экономический базис. На ВЭФ, на сессии по одному гектару один из выступающих предложил введение системы подряда — она даёт, по сути, возможность людям зарабатывать там до двух-трёх миллионов рублей в год. Молодёжь из любого города Центральной России неужели не поедет для такой возможности? Не получит этот гектар и не будет его развивать? Я думаю, что поедет и будет работать. Там много разных кейсов, уже десятки кейсов, можете зайти в программу гектара и посмотреть, что уже люди получили, и они на самом деле счастливы. Для многих этот закон стал акселератором для их собственных начинаний. Один из парней не мог сделать свою гостиницу, был удалён от моря, как только дали возможность получения гектара, первое, что он сделал — получил 5 соток и начал строить у моря, вкладывать, развивать. Это уникальный закон в своём роде, когда такое количество процессов госуправления были сведены в электронном виде. Он антикоррупционный с точки зрения выделения земли. Он честный по отношению к людям, и, конечно же, прогрессивный, потому что завтра по всей территории РФ будут в электронном виде выделять землю.

Что нужно сделать для того, чтобы было выделено не 100 тысяч участков, а миллион? Работать. Если будет у любого человека понятная возможность зарабатывать деньги, все переедут на свой гектар, а дороги, кстати, если мы опять же посмотрим через 10 лет, насколько важна инфраструктура, то она становится всё менее важной. Посмотрите, проекты там Элона Маска. Там не нужны ни электросети, ни очистные. Там новые технологии — солнечные батареи, тепло земли, лишь бы вода была. Есть вода и участок — и ты можешь быть полностью обеспечен всем необходимым для жизни. А передвижение — загляните в будущее на секунду, есть ли через 10 лет проблема передвижения без дорог?

Иван Шилов © ИА REGNUM

: На Дальнем Востоке есть.

Я говорю про квадрокоптеры, индивидуальные семейные. Маленькие самолёты, малая авиация.

: У нас есть территории, где мы и малой авиацией не можем дотянуться…

Есть. Мы бежим по кругу. Наши страны технологически развитые, мировые лидеры, они бегут впереди нас. Если мы будем бежать за ними, никогда их не догоним. А если побежим поперек, то окажемся там, где они ещё не были. Поэтому у меня логика такая, и Дальний Восток именно для этого — чтобы бежать поперек.

: Ключевым фактором, сдерживающим развитие портовых, и не только, регионов Дальнего Востока, является недостаточная пропускная способность железнодорожных путей. Президент поручил выделить 150 млрд рублей на модернизацию БАМа и Транссиба. Как вы считаете, достаточно ли этой суммы? Режим порто-франко будет введён в Советской Гавани Хабаровского края, где практически нет железной дороги, но есть проект по строительству терминала для перевалки сжиженных углеводородных газов. В чём смысл, когда рядом Ванино, где уже сегодня между стивидорными компаниями сложилась жёсткая конкуренция за объёмы на железной дороге? Каковы шансы у компаний, которые решат инвестировать в Советскую Гавань?

Первая железная дорога в мире появилась в Америке, она была частная. Может, это повод отказаться всё же от государственного доминирования и монополизма? Если есть проблема — построй железную дорогу. Предприниматель начал строить какие-то объекты или активы. Во всяком случае, привлеки инвестирование, может быть, это будет частно-государственное партнёрство. Начали же мы строить частно-государственные дороги и платные. Время придёт и для железных дорог. Не являюсь специалистом в области цифр, достаточное или недостаточное финансирование. Исхожу из того, что государство может быть эффективным, время пришло и не позволит быть государству неэффективным, иначе его не будет.

: Согласитесь, что помимо железной дороги, у нас ещё и беда с флотом.

Почему я должен соглашаться?

: Это касается как торгового флота, так и промыслового. Достаточно посмотреть на причалы для наших судов, чтобы увидеть, какие старые ржавые суда под флагами разных стран швартуются повсеместно. Не берём во внимание специализированные угольные терминалы. С флотом что делать? Можно ли сказать, что мы потеряли флот? И делается ли что-то для восстановления флота?

Есть Софтфрахт, Пурин Дима, задайте ему эти вопросы. Флот, вот где людям удобно держать, под какими флагами, под теми пусть держат. А флот в огромном количестве строится, в том числе на судостроительной корпорации, которая строит и гражданские суда. Южная Корея строит их огромное количество. Запускаем на Большом Камне новую верфь «Звезда», которая планирует строить, в том числе гражданские суда. Насколько я понимаю, Объединённая судостроительная корпорация загружена заказами. Новые активы, тот же самый «Залив» из Крыма. Они не испытывают проблем. Что вы называете флотом? Если это малые рыболовные суда, тоже нет проблем, можешь разместить где угодно заказ — в Корее, Норвегии и в Турции. Проблема-то в том, чтобы загрузить наши верфи, потому что это важно, это стратегическая государственная задача. Решением может являться квота под киль: если ты хочешь получить квоты для вылова водных ресурсов, ты строй суда на наших верфях. Надо это довести до конца, чтобы заработало.

: В чём вы видите на практике главный плюс режима свободный порт Владивосток, и не поторопились ли с распространением этого режима на остальные территории Дальнего Востока?

Нет. Конечно, это должно быть, потому что как раз создавать монопольную позицию только порту Владивосток, в отличие от других портов, было не очень корректно. В разных портах уже есть существующие бизнесы, люди, готовые инвестировать и открывать новые бизнесы. Подобного рода решение позволило всем находиться в равной степени квотирования и преференций. Поэтому это правильное решение, а развитие уже идёт. Спросите у субъектов свободного порта. Там уже реальная борьба. Созданная ассоциация свободного порта Владивосток пытается очень конструктивно разговаривать с корпорацией по развитию Дальнего Востока, с министерством, защищать интересы своих членов, чтобы не допускать лишних некорректных поведений одного по отношению к другому. Идёт нормальное хорошее развитие. Что касается того, нужен ли свободный порт Владивосток, то наш исторический опыт говорит о том, что мы имеем прекрасный город Одесса, потому что он получил этот вид весь только тогда, когда он был свободным портом. То же самое и во Владивостоке. Всё основное развитие своё он получил тогда, когда был порто-франко. Поэтому мы просто исследуем историю и принимаем в соответствии с ней решения.

: У людей из глубинки часто возникают вопросы: вы развиваете Владивосток, видим, что-то делается с Петропавловском-Камчатским, что-то в Южно-Сахалинске, в Хабаровске, в Якутске. А провинция стала совсем провинцией, и люди спрашивают — мы-то вам совсем не нужны? Вот как вы относитесь к тем разговорам о том, что Дальний Восток хотят отдать китайцам?

Господи помилуй. Вы тут много видели китайцев? Я прилетаю сюда через всю нашу страну, выхожу во Владивостоке и вижу европейский город. Может, так получилось, что я ещё не объездил все маленькие города. Три года назад эту же речёвку произносили Хабаровск, Владивосток, Якутск, Петропавловск-Камчатский, Южно-Сахалинск. Эту же: что мы никому не нужны, нас бросят. Теперь её произносят маленькие отдалённые муниципалитеты. Но что такое режим ТОРа? Вся деятельность и стратегия Министерства развития Дальнего Востока: нужны точки роста. Это те самые ТОРы, где-то они в городах, где-то рядом с городами. Всех «залить» деньгами не получается, это было понятно ещё три года назад. А вот создать условия, чтобы в этих точках роста была реально хорошая культура, чтобы там рос бизнес, росли социальные условия для людей, это можно. Этим сейчас занимается правительство, и именно эти точки роста создаём. Ведь мы же говорим о дерегулировании в них. Общая система регулирования тяжеловесна, на мой взгляд, неэффективна. Проблемы КНДР видим по телевизору, уже президент отмечает, что реальная проблема связана с контрольно-надзорной деятельностью всех органов. Как это победить? Простыми методами это уже не победить. Но можно сделать выделенные территории ТОР и там своё регулирование. Тогда только позитивными практиками, когда полностью всё работает так, что там инвестклимат позитивный, культура соответствующая для того, чтобы там росли бизнесы, как грибы, тогда можно эту практику распространять на другие территории.

Сейчас нам нужно всем миром поддержать инструменты, введённые здесь, на Дальнем Востоке, чтобы получить эти лучшие практики, иначе победят контролёры, для них выгодно, чтобы эти эксперименты закончились неудачно. А для нас, обычных граждан, очень выгодно, чтобы все эксперименты со свободным портом Владивосток, с ТОРами закончились позитивно, чтобы там выработалась новая практика контрольно-надзорной деятельности, дерегулирование, создалась новая культура для жизни, роста, чтобы там росли наши дети, и они получали современное образование международного уровня. Вот что мы сейчас все делаем.

Есть темы, которые всё время на слуху, постоянно обсуждаются. Одна из них – Дальний Восток. Как он живёт? Что с ним будет? Предпринимает ли государственная власть необходимые меры, чтобы сохранить этот форпост России? Причём не просто сохранить, а сделать его витриной страны, гордостью местных жителей, вызывающей зависть гостей.

Геополитические угрозы

Все эти вопросы чрезвычайно важны для всей Российской Федерации, поскольку Дальний Восток имеет геостратегическое значение. И не только потому, что это огромная кладовая природных ресурсов. Многие экономисты говорят, что через некоторое время даже не сами ресурсы, в том числе вода, станут большим дефицитом, а территории для размещения людей, их экономической деятельности окажутся в огромном дефиците из-за быстрого роста населения планеты. Поэтому взгляды некоторых зарубежных деятелей всё чаще поворачиваются в сторону России, и прежде всего её Дальнего Востока, который, с их точки зрения, может стать земельным ресурсом для развивающегося человечества. А России, мол, хватит и того, что у неё есть. Без Дальнего Востока.

Намерения эти можно было бы не принимать всерьёз. Если бы не меняющаяся геополитическая обстановка. По сравнению с советским периодом проблемы стали намного серьёзнее, глубже и, откровенно говоря, опаснее.

В новейшее время были попытки взяться за их решение. Так, в 1996 году приняли федеральную программу развития Дальнего Востока и Забайкалья, которая несколько раз продлевалась и действует до сих пор. Однако, в отличие от прежних программ, которые в итоге приводили к подъёму экономики, росту населения, улучшению социальной сферы, постсоветская ни одной из этих задач не решила. Принято считать, что из-за недостатка финансирования. На мой взгляд, это правильно, но только отчасти. Главное в том, что ничего стратегического в этой программе не было и нет. Набор важных, но частных вопросов из числа пожеланий дальневосточных субъектов Федерации – вот и вся программа.

Но время шло. Менялась экономическая ситуация в мире. В том числе рядом с нашим Дальним Востоком – в государствах Азиатско-Тихоокеанского региона, которые вырвались в лидеры экономического роста. Быстрые темпы их развития, с одной стороны, увеличили риски экономического, демографического, политического давления наших восточных соседей на стагнирующий российский Дальний Восток, а с другой – создали новые возможности для его развития в рамках международной кооперации.

К началу первого десятилетия нового века и в России началась определённая стабилизация, а главное, появилась, прямо скажем, политическая воля, которую выражал сменивший Ельцина Владимир Путин. Именно эти обстоятельства позволили начать реальную работу по использованию новых возможностей и снижению рисков.

Проекты и прогнозы

На Дальнем Востоке началась реализация ряда проектов, имеющих общенациональное значение: строительство автомобильной дороги Чита–Хабаровск, Амуро-Якутской железной дороги, нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан, газопроводной системы Сахалин–Хабаровск–Владивосток, подготовка города Владивостока к проведению саммита АТЭС, завершение строительства Бурейской ГЭС.

Было продлено действие федеральной целевой программы «Дальний Восток и Забайкалье» и в её рамках решён ряд социальных вопросов в каждом субъекте Федерации региона.

Крупные инвестиционные проекты на Дальнем Востоке начали осуществлять частные российские компании: ОАО «Сургутнефтегаз», ОАО «СУЭК», ОАО «Мечел» и целый ряд других. На примере Южной Якутии появился первый опыт масштабного государственно-частного партнёрства.

Сегодня наличествует определённый скепсис в отношении всех этих проектов. Но, на мой взгляд, они уже сыграли огромную роль в относительном улучшении ситуации на Дальнем Востоке, а самое главное – создают заделы на ближайшее и дальнейшее будущее. Даже самый оспариваемый из них – подготовка к саммиту АТЭС во Владивостоке – позволил не только расширить узкие места, препятствующие развитию города чуть ли не с самого его основания, но и заложил фундамент будущей крупнейшей городской агломерации, делового центра Дальнего Востока мирового уровня. И если бы не финансовые аферы, которые сейчас расследуют правоохранительные органы, город получил бы ещё больше.

Другой вопрос – всё, что начато и сделано, по сути, является оазисами на экономической пустыне огромной территории. Вот почему по решению президента России Владимира Путина была разработана Стратегия развития Дальнего Востока и Байкальского региона, которая утверждена правительством России в декабре 2009 года. Был утверждён и план мероприятий по реализации этой стратегии. Главным в нём стало поручение министерствам и ведомствам Российской Федерации разработать Государственную программу развития Дальнего Востока и Байкальского региона.

Но вот прошло без малого три года. И план не выполнен, и программы нет. Этот печальный результат традиционно можно списать на неисполнительность чиновников или на экономический кризис, который спутал все карты, и тому подобные причины. Но мне кажется, в немалой степени это связано с утратой правительственными экономическими штабами навыков стратегического планирования.

В последние годы они специализировались в основном на выработке бесконечных макроэкономических прогнозов, основанных на трёх-четырёх почерпнутых в международных экономических институтах показателях и фантазиях по поводу пессимистических, оптимистических и (обязательно!) инновационных сценариев. А вот переложить стратегические замыслы на язык конкретных действий оказались не способны. Во всяком случае, об этом можно судить по проектам государственной программы социально-экономического развития Дальнего Востока, которые представлялись в правительство. Разве можно считать стратегическим решением федерального уровня включённые в некоторые варианты программы ремонт клуба в одном субъекте Федерации или строительство коровника в другом?

Условия для людей

А ведь обстановка остаётся тревожной. Продолжается отток населения. Смертность превышает рождаемость. Падает уровень жизни. По сравнению с советским периодом, когда показатели уровня жизни на Дальнем Востоке были выше, чем в среднем по стране, сегодня они на 30 процентов ниже. Для примера возьмём такой важнейший фактор, как ввод жилья. В 2011 году жилья на Дальнем Востоке на тысячу человек построили ровно вдвое меньше, чем в среднем по России.

И самое тревожное: по социологическим опросам, до 40 процентов студентов дальневосточных вузов не видят для себя перспектив и не намерены оставаться здесь. Когда начинают спрашивать, что их больше всего не устраивает, главной причиной называют отсутствие возможностей для профессионального роста. Они не хотят торговать подержанными японскими машинами, участвовать в бандитском бизнесе по вылову рыбы, воровать лес и продавать его в Китай, а намерены заниматься чем-то существенным. Им нужны новые технологии, новые проекты, стройки, заводы. Словом, развитие.

А в то же время в Центральной России, по социологическим опросам, примерно 30 процентов таких же молодых ребят не исключают для себя возможности поехать на Дальний Восток, если там начнётся реализация каких-то крупных, масштабных проектов, в ходе реализации которых можно найти свою судьбу и сделать карьеру.

И в связи с этим вновь и вновь встаёт вопрос: как всё-таки привести в движение всю экономическую жизнь Дальнего Востока и на этой основе решить задачи социальные, кадровые, геополитические, выполнить целевые установки Стратегии развития Дальнего Востока и Байкальского региона?

Свою точку зрения по этим вопросам я высказывал неоднократно. Необходимо комплексом взаимосвязанных правовых, административных и организационных решений создать особые условия хозяйствования и улучшения социальной жизни на востоке от Байкала. То есть разработать и утвердить некий кодекс Дальнего Востока. Зафиксированные в нём особые условия должны компенсировать и нивелировать негативное воздействие более сложных, чем в других местах страны, природно-климатических и экономико-географических условий.

Такие же суждения высказывались и большинством участников проходившей в сентябре нынешнего года под патронатом Совета Федерации Международной экономической конференции Байкальского форума в г. Улан-Удэ. Более того, многие руководители субъектов Федерации и муниципалитетов, учёные, практики высказывали не только общие идеи, но и конкретные предложения по особой бюджетной, налоговой, структурной, инвестиционной, природоохранной, социальной политике государства на Дальнем Востоке и в Байкальском регионе.

Раньше подобные предложения не находили поддержки у либерально настроенного экономического блока правительства, который во всех случаях жизни ориентировался на чисто рыночные подходы. Всё решит только всесильный рынок! Именно его невидимая рука направит бизнес на Дальний Восток. А если нет, то и не надо.

Сейчас постепенно приходит понимание того, что бесконтрольная игра рыночных сил лишь усугубляет диспропорции в народном хозяйстве. И в первую очередь разрывы в уровнях развития регионов. Во всяком случае, президент Владимир Путин и председатель правительства Дмитрий Медведев уже не раз высказывали точку зрения о необходимости особых решений по Дальнему Востоку.

Государственный подход

Какими могут быть первоочередные конкретные действия по реализации всех идей и предложений, самой Стратегии развития Дальнего Востока и Байкальского региона?

Первое. Необходимо завершить разработку Государственной программы развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года. В своё время правительством России был утверждён порядок разработки государственных программ. Он предусматривает включение в них федеральных целевых программ, касающихся региона, отраслевых и ведомственных, а также программ естественных монополий. Добавил бы к этому перечень крупных проектов, которые государство считает целесообразным реализовать на условиях государственно-частного партнёрства.

Вынужден напоминать о данном порядке по той причине, что он не соблюдён при разработке нашей дальневосточной госпрограммы. Там только упоминается, как о параллельном мире, что в регионе существуют и проекты, например, естественных монополий или частных инвесторов. А должно быть не упоминание, а жёсткая корреляция во времени, пространстве, ресурсах и результатах всех программ между собой – федеральных целевых, отраслевых, региональных, естественных монополий.

Почему это важно, можно показать на примере. Вот ОАО «Газпром» реализует в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке Восточную газовую программу, в ходе которой создаются Сахалинский, Якутский и Иркутский центры добычи газа; магистральные газопроводы, по сути дела повторяющие нефтепровод ВСТО; газоперерабатывающие и газохимические предприятия.

По объёму инвестиций, затратам ресурсов, масштабам строительства, социально-экономическим последствиям Восточная газовая программа превосходит суммарные показатели федеральной целевой программы «Дальний Восток и Забайкалье», действующей уже чуть ли не два десятилетия. Это само по себе требует внимания и федеральных, и региональных, и муниципальных властей. Значит, она должна оставаться не за кадром, а в центре новой государственной программы.

Ну а самое главное, чтобы успешно и с пользой для всех реализовать Восточную газовую программу, надо в отраслевых программах предусматривать строительство автомобильных и железных дорог, линий передачи к газовым центрам. А в федеральной целевой программе предусматривать подготовку кадров для газовой промышленности, развитие социальной сферы именно в точках будущего размещения новых объектов газодобычи и газохимии.

Подсчитано, что в настоящее время Дальнего Востока касаются в той или иной степени более 100 разных программ. Все они должны быть откорректированы, увязаны в пространстве, синхронизированы во времени. Тогда мы получим действительно комплексную Государственную программу развития Дальнего Востока и Байкальского региона.

Но этого мало. Для того чтобы она заработала, причём неукоснительно, программа, по моему убеждению, должна быть принята федеральным законом. Это необходимо по двум причинам.

Во-первых, её государственное финансирование должно быть защищённой статьёй федерального бюджета. Ведь опыт прошлого свидетельствует, что с 1996 года и по настоящее время действующая федеральная программа «Дальний Восток и Забайкалье» профинансирована только на 40 процентов. Нельзя, чтобы это повторилось и с будущей государственной программой.

Во-вторых, защищённая законом программа станет чётким ориентиром и сигналом для бизнеса. Он должен знать: государство заинтересовано в востоке страны и свою позицию менять не будет.

И будет надёжный форпост

После законодательного утверждения Государственной программы развития Дальнего Востока и Байкальского региона её положения станут директивным планом для государственных структур и естественных монополий. Но как быть с бизнесом? Ведь от него, а не от государства ожидается большая часть деловой активности и инвестиций на востоке страны. Для того чтобы стимулировать эту активность и направить на восток поток инвестиций, необходимо сделать второй шаг – принять Федеральный закон «О социально-экономическом развитии Дальнего Востока и Байкальского региона».

Именно в нём и надо оговорить особые условия хозяйствования и организации социальной сферы в регионе, о которых говорилось выше.

Закон может состоять из нескольких основных разделов.

Первый должен быть посвящён налоговым льготам для бизнеса. Существует целый ряд предложений, которые могут быть реализованы на Дальнем Востоке. От простых, например, освобождения всех предприятий от федеральной части налога на прибыль, до достаточно сложных – той же дифференциации НДПИ по видам, качеству, географическому положению месторождений. В ходе разработки закона необходимо выбрать лучшие из всего арсенала предложений. Но хотел бы остановиться на одном, крайне интересном, на мой взгляд, предложении. Речь идёт о том, чтобы зафиксировать общий объём налоговых поступлений в федеральный бюджет от всех юридических лиц и жителей Дальнего Востока на определённую дату. Затем весь прирост к этому объёму направлять на протяжении нескольких лет в специальный инвестиционный фонд Дальнего Востока и Байкальского региона. Конечно, вопрос это непростой как с точки зрения администрирования поступлений в фонд, так и с точки зрения порядка трат из него. Но, возможно, следует провести этот эксперимент.

Во втором разделе закона предлагается описать особый порядок организации свободных экономических зон в восточных районах страны. Субъекты Федерации Дальнего Востока и Байкальского региона в последние годы участвовали в десятках проводимых федеральными властями конкурсов на создание таких зон. И везде потерпели поражение из-за неконкурентности их проектов в сравнении с предложениями других регионов.

Но ведь если отойти от формальной логики, то, по сути дела, свободные экономические зоны являются как раз инструментом повышения конкурентоспособности и должны в первую очередь создаваться именно в отстающих регионах. Поэтому предлагается узаконить их организацию на Дальнем Востоке и в Байкальском регионе в особом порядке. Без конкурса, решением правительства России, рассмотревшего инициативу того иль иного субъекта Федерации и одобрившего её.

Целесообразно также расширить перечень видов деятельности, которые могут осуществляться в свободных зонах. При этом было бы рациональным передать управление деятельностью свободных экономических зон вновь созданному Минвостока России, сохранив существующий порядок контроля со стороны федеральных структур.

Особый раздел закона должен описывать разнообразные формы государственно-частного партнёрства при реализации инвестиционных проектов в регионе: концессии, отложенные налоговые платежи, возврат частным инвесторам вложенных в инфраструктурные проекты средств за счёт роста налоговых поступлений и другие. Необходимо также закрепить законодательно возможность участия в качестве сторон концессионных соглашений нескольких субъектов Федерации и муниципалитетов одновременно.

Требуют своего законодательного решения и вопросы более рациональной организации инвестиционных и производственных процессов. Прежде всего речь идёт об упрощении разрешительных и управленческих процедур. Здесь возможным было бы распространение соответствующих режимов и регламентов, применяемых в сколковском проекте, на олимпийских стройках в Сочи и при подготовке к саммиту АТЭС во Владивостоке, на весь Дальневосточный регион.

Для Дальнего Востока и Забайкалья одной из актуальнейших проблем является высокий, можно даже сказать, запредельный уровень энергетических и транспортных тарифов. Эта проблема должна решаться комплексно. Специальный раздел, посвящённый техническим и технологическим мероприятиям, энерго­сбережению, должен быть в Госпрограмме развития Дальнего Востока и Байкальского региона. Но и во втором – социально-экономическом законе – требуется раздел о тарифной политике. Представляется необходимым законодательно закрепить некоторые новые подходы к установке тарифов: переход на политэкономическую формулу «цена производства» при расчёте тарифов на первичные энергоносители, установление единого общероссийского тарифа на передачу электроэнергии и другие решения, дифференцированные по отраслям естественных монополий.

Наконец, особый раздел закона должен быть посвящён социальной проблематике. Пожалуй, именно по этим вопросам есть наибольшее количество разнообразных предложений, направленных на привлечение и закрепление кадров, создание образа жизни, устраивающего людей. Здесь и совершенствование системы материнского капитала, и развитие разных схем жилищного строительства, и государственно-частное партнёрство в социальной сфере, и восстановление в полном объёме существовавших ранее для северян и дальневосточников льгот и компенсаций.

Таким образом, Закон «О социально-экономическом развитии Дальнего Востока и Байкальского региона» должен способствовать притоку капитала, стимулировать деловую активность, создать условия для повышения привлекательности жизни на Дальнем Востоке.

А вместе с другим законом – о Госпрограмме и необходимыми, в случае их принятия, поправками в действующие акты – мы получим административно-правовой кодекс Дальнего Востока, который позволит сделать этот регион по-настоящему надёжным форпостом Российского государства на Тихом океане.

Вячеслав Штыров, заместитель председателя Совета Федерации

Раньше советских людей волновал вопрос: - Есть ли жизнь на Марсе? Судя по потоку писем и откликов на мои ролики про Сахалин, сегодня есть даже более интригующий вопрос: - Есть ли жизнь на Дальнем Востоке?

Пишут не только с Сахалина, но и из соседних регионов. Тех самых, которые по итогам выборов 18 марта вошли в пятерку и в десятку наименее лояльных вновь избранному президенту. Ну, допустим, на Сахалине это можно было объяснить головотяпством областной администрации. Однако, и Приморье, Хабаровский край, Амурская область, ЕАО и Якутия вошли в топ-лист неблагополучных регионов. Это означает, что есть системная проблема в управлении Дальним Востоком.

При этом, на мой взгляд, полпред президента Трутнев на своем месте. Только такой жесткий, бульдозерного типа лидер имеет шанс свернуть эти горы и расчистить авгиевы конюшни. Однако все реальные успехи Трутнева, как, например, выравнивание энерготарифов, опираются на госкорпорации. А там, где нужно бы опереться на поддержку федерального правительства и его ведомств, происходит сбой за сбоем.

Когда создавали специальное Министерство по развитию Дальнего Востока, думали, что это приблизит внимание правительства к дальневосточным регионам. Хотели как лучше. На деле получилось, как всегда и даже хуже. Внимание остальных ведомств к дальним регионам только ослабло. Мол, есть у вас свое министерство, ну и варитесь в собственном соку. А еще, по всей видимости, сказалось общее отношение премьера, а вслед за ним и аппарата правительства – и к Трутневу, и к министру Галушке. Мол, раз это не свои, то и помогать им не нужно. Что, разумеется, не снимает вопросов к самому министерству, даже не пытавшемуся искать новые формы работы, а просто плывшему по течению затхлой бюрократической заводи.

У меня и раньше были вопросы к премьеру и его якобы помощи президенту. Напомню, что на скандальных думских выборах 2011 года в регион, где шли на выборы или на участках, где голосовали Путин, Шойгу, другие лояльные члены путинской команды – были показаны честные результаты «Единой России». А вот там, где голосовал Медведев или постарались лояльные ему губернаторы, как в Тамбове, были явные проблемы. В результате раскрутки скандала либеральными СМИ все нападки были направлены почему-то на Путина, а не на Медведева. Хотя как раз понятно почему.

Вот и на этих выборах одним из самых скандальных регионов стал именно тот, где ключевым вице-губернатором до самого старта выборов работал личный помощник Медведева – Александр Дерновой. Видимо, он в течение двух лет готовил и обеспечивал спецоперацию по изъятию миллиардов из областного бюджета, строго следя, чтоб ни один проект развития на острове даже не стартовал.

Но еще более скандальным выглядит назначение именно на период выборов преемником Дернового и фактическим руководителем администрации Сахалинской области – бывшего пресс-секретаря губернатора Антона Волошко. Этот молодой человек, не имевший другого опыта работы, кроме журналистского, появился на Сахалине вместе с Дерновым. И похоже именно его тот оставил за себя, продолжая де факто руководить областью и выборами. Но уже не отвечая за их результат.

И что мы увидели по итогам работы этого присланного Медведевым тандема Дерновой-Волошко – опять скандалы и откровенные провокации. Столичный деятель, работавший в канцелярии премьера – должен понимать хоть что-то, как можно работать, а как нельзя, чтобы не подставить под вопрос легитимность выборов президента. Или наоборот, именно этого и добивались? Скандала и возникновения вопросов. Если бы не массовая мобилизация избирателей, которую лично обеспечил сам президент своим посланием, то при меньшей явке все эти скандалы, как на Сахалине, могли бы сыграть негативную роль.

Спрашивается, ну зачем было нужно губернатору Кожемяко за пять дней до выборов посылать свою правую руку, председателя областного правительства Щербину сделать громкое заявление – о том, что сахалинских пенсионеров, если они живут у родственников на Большой земле, нужно лишать северных надбавок к пенсии? Это что за политтехнология?

Нет, я верю в то, что губернатор Кожемяко поверил бывшему журналисту Волошко, что такой самострельный ход обязательно поднимет его личный рейтинг. Сначала такую грязную провокацию устроить, а потом выйдет губернатор весь в белом – и лично дезавуирует, покажет себя защитником народа. Но весь народ знает при этом, что Щербина вслед за Кожемяко по всем многострадальным регионам, как ниточка за иголочкой. Так что черная провокация шита белыми нитками.

А зачем было на одном из южносахалинских участков заведомо под видеокамеры открывать участок для голосования с уже заполненными урнами? Потом оправдывались, что это члены комиссии и охрана заранее проголосовали. Но ведь и это незаконно. Нельзя голосовтаь «заранее» на участке. Должны были голосовать после открытия. А главное – кто должен был сделать четкий инструктаж всем организаторам выборов? Так что можете выбирать в качестве главного провокатора одного из двух – либо вице-губернатора Волошко, либо мэра Южно-Сахалинска. А может быть и обоих сразу, тем более что мэр, по слухам, спит и видит себя на губернаторском посту, а значит мотив для подставы у него тоже был.

Не только в начале дня голосования, но и в самом конце сахалинские власти сделали всё, чтобы посеять сомнения в легитимности выборов или хотя бы подсчетё голосов. Спрашивается, зачем так громко вводить фактическое чрезвычайное положение на острове якобы из-за лавинной опасности. Весь день не было опасности, а в момент подсчета голосов она вдруг появилась. Кроме как созданием скандального информповода для либеральных СМИ объяснить такие провокации областного начальства невозможно.

И это только косяки последней недели выборов на острове невезения. А до этого было много другого, о чем я уже не раз рассказывал. Поэтому не случайно итоговое место Сахалина в пятерке худших регионов, притом что по бюджетному обеспечению регион, наоборот, всегда был в пятерке самых формально благополучных. Как говорится, на конкурсе идиотов сахалинский губернатор стабильно занял второе место. Почему не первое? Потому что даже на это не способен.

Раньше советских людей волновал вопрос: - Есть ли жизнь на Марсе? Судя по потоку писем и откликов на мои ролики про Сахалин, сегодня есть даже более интригующий вопрос: - Есть ли жизнь на Дальнем Востоке?

Пишут не только с Сахалина, но и из соседних регионов. Тех самых, которые по итогам выборов 18 марта вошли в пятерку и в десятку наименее лояльных вновь избранному президенту. Ну, допустим, на Сахалине это можно было объяснить головотяпством областной администрации. Однако, и Приморье, Хабаровский край, Амурская область, ЕАО и Якутия вошли в топ-лист неблагополучных регионов. Это означает, что есть системная проблема в управлении Дальним Востоком.

При этом, на мой взгляд, полпред президента Трутнев на своем месте. Только такой жесткий, бульдозерного типа лидер имеет шанс свернуть эти горы и расчистить авгиевы конюшни. Однако все реальные успехи Трутнева, как, например, выравнивание энерготарифов, опираются на госкорпорации. А там, где нужно бы опереться на поддержку федерального правительства и его ведомств, происходит сбой за сбоем.

Когда создавали специальное Министерство по развитию Дальнего Востока, думали, что это приблизит внимание правительства к дальневосточным регионам. Хотели как лучше. На деле получилось, как всегда и даже хуже. Внимание остальных ведомств к дальним регионам только ослабло. Мол, есть у вас свое министерство, ну и варитесь в собственном соку. А еще, по всей видимости, сказалось общее отношение премьера, а вслед за ним и аппарата правительства – и к Трутневу, и к министру Галушке. Мол, раз это не свои, то и помогать им не нужно. Что, разумеется, не снимает вопросов к самому министерству, даже не пытавшемуся искать новые формы работы, а просто плывшему по течению затхлой бюрократической заводи.

У меня и раньше были вопросы к премьеру и его якобы помощи президенту. Напомню, что на скандальных думских выборах 2011 года в регион, где шли на выборы или на участках, где голосовали Путин, Шойгу, другие лояльные члены путинской команды – были показаны честные результаты «Единой России». А вот там, где голосовал Медведев или постарались лояльные ему губернаторы, как в Тамбове, были явные проблемы. В результате раскрутки скандала либеральными СМИ все нападки были направлены почему-то на Путина, а не на Медведева. Хотя как раз понятно почему.

Вот и на этих выборах одним из самых скандальных регионов стал именно тот, где ключевым вице-губернатором до самого старта выборов работал личный помощник Медведева – Александр Дерновой. Видимо, он в течение двух лет готовил и обеспечивал спецоперацию по изъятию миллиардов из областного бюджета, строго следя, чтоб ни один проект развития на острове даже не стартовал.

Но еще более скандальным выглядит назначение именно на период выборов преемником Дернового и фактическим руководителем администрации Сахалинской области – бывшего пресс-секретаря губернатора Антона Волошко. Этот молодой человек, не имевший другого опыта работы, кроме журналистского, появился на Сахалине вместе с Дерновым. И похоже именно его тот оставил за себя, продолжая де факто руководить областью и выборами. Но уже не отвечая за их результат.

И что мы увидели по итогам работы этого присланного Медведевым тандема Дерновой-Волошко – опять скандалы и откровенные провокации. Столичный деятель, работавший в канцелярии премьера – должен понимать хоть что-то, как можно работать, а как нельзя, чтобы не подставить под вопрос легитимность выборов президента. Или наоборот, именно этого и добивались? Скандала и возникновения вопросов. Если бы не массовая мобилизация избирателей, которую лично обеспечил сам президент своим посланием, то при меньшей явке все эти скандалы, как на Сахалине, могли бы сыграть негативную роль.

Спрашивается, ну зачем было нужно губернатору Кожемяко за пять дней до выборов посылать свою правую руку, председателя областного правительства Щербину сделать громкое заявление – о том, что сахалинских пенсионеров, если они живут у родственников на Большой земле, нужно лишать северных надбавок к пенсии? Это что за политтехнология?

Нет, я верю в то, что губернатор Кожемяко поверил бывшему журналисту Волошко, что такой самострельный ход обязательно поднимет его личный рейтинг. Сначала такую грязную провокацию устроить, а потом выйдет губернатор весь в белом – и лично дезавуирует, покажет себя защитником народа. Но весь народ знает при этом, что Щербина вслед за Кожемяко по всем многострадальным регионам, как ниточка за иголочкой. Так что черная провокация шита белыми нитками.

А зачем было на одном из южносахалинских участков заведомо под видеокамеры открывать участок для голосования с уже заполненными урнами? Потом оправдывались, что это члены комиссии и охрана заранее проголосовали. Но ведь и это незаконно. Нельзя голосовтаь «заранее» на участке. Должны были голосовать после открытия. А главное – кто должен был сделать четкий инструктаж всем организаторам выборов? Так что можете выбирать в качестве главного провокатора одного из двух – либо вице-губернатора Волошко, либо мэра Южно-Сахалинска. А может быть и обоих сразу, тем более что мэр, по слухам, спит и видит себя на губернаторском посту, а значит мотив для подставы у него тоже был.

Не только в начале дня голосования, но и в самом конце сахалинские власти сделали всё, чтобы посеять сомнения в легитимности выборов или хотя бы подсчетё голосов. Спрашивается, зачем так громко вводить фактическое чрезвычайное положение на острове якобы из-за лавинной опасности. Весь день не было опасности, а в момент подсчета голосов она вдруг появилась. Кроме как созданием скандального информповода для либеральных СМИ объяснить такие провокации областного начальства невозможно.

И это только косяки последней недели выборов на острове невезения. А до этого было много другого, о чем я уже не раз рассказывал. Поэтому не случайно итоговое место Сахалина в пятерке худших регионов, притом что по бюджетному обеспечению регион, наоборот, всегда был в пятерке самых формально благополучных. Как говорится, на конкурсе идиотов сахалинский губернатор возможно мог бы занять второе место. Почему не первое? Потому что даже на это не способен.

Вице-президент Американского совета по внешней политике Илан Берман опубликовал книгу-прогноз развития России к 2040 году: «Десятилетия сокращения численности населения и социальных проблем уничтожили некогда могущественное российское государство, превратившееся в собственную тень». В 2040 году Китай будет фактически управлять российским Дальним Востоком.

Чтобы компенсировать потери в Азии, Кремль попытается восстановить свою власть на постсоветском пространстве, аннексировав Белоруссию, воюя с Украиной и другими странами.

В своей книге «Внутренний взрыв. Конец России – что он означает для Америки» (Implosion. The End of Russia and What it Means for America), как и в более ранних статьях Берман определяет несколько основных проблем России: демографический кризис и резкая исламизация страны, и, как следствие – потеря территорий и растущая воинственность во внешней политике.

По прогнозу Бермана, в следующие десятилетия внутри России будут происходить катастрофические социальные сдвиги. Славяне, число которых будет все уменьшаться, а национализм – пропорционально усиливаться, буду вести «холодную войну» с растущим и радикализирующимся мусульманским населением.
Общая численность населения к 2040 году сократится на четверть, а коренное население будет сокращаться еще более быстрыми темпами, замещаясь мигрантами. Вице-президент Американского совета по внешней политике (American Foreign Policy Council) считает, что уже к 2020 году мусульмане перестанут быть меньшинством, составив 20% от населения страны.

В республиках, большинство населения которых составляют мусульмане, будут набирать силу сепаратистские настроения.

Предпринимая отчаянные попытки восстановить порядок, российское правительство прибегнет к постоянным и массовым репрессиям, невиданным с советских времен. Эти репрессии, однако, лишь радикализируют оппонентов власти и изолируют Россию от Запада».

Внешняя политика станет следствием катастрофы политики внутренней. Опустение Сибири и Дальнего Востока не останется незамеченным для Китая. Сначала – при помощи долгосрочных инвестиций, легальной и нелегальной миграции. Затем, возможна попытка аннексии части российских территорий и война с РФ. Но более вероятно, что Восточная Сибирь и Дальний Восток мирным путем перейдут под контроль Поднебесной.

Чтобы компенсировать потери в Азии, Россия попытается восстановить свою власть на постсоветском пространстве, абсорбировав Белоруссию и проведя ряд военных кампаний против Украины и других соседних государств.

«В книге я пишу о трех главных трендах. Первый из них – демографическая проблема, уменьшение численности населения России в целом; второй – одновременное увеличение численности российских мусульман и их радикализация, вызванная их неадекватным политическим представительством; третий – проблемы на Дальнем Востоке, где экономически и политически начинает доминировать Китай. Проблема в том, что все эти три процесса происходят одновременно. Каждый из них сам по себе – очень опасен для будущего России, хотя и не несет смертельной угрозы.

Однако то, что все эти процессы происходят одновременно, позволяет сделать печальные выводы о будущем, с которым может столкнуться Россия.

Есть еще один крайне важный момент: российская власть в ее нынешнем состоянии не готова бороться с этими проблемами. Правительство, созданное и руководимое президентом Путиным, ответственно исключительно перед самим собой, оно не репрезентативно, и оно неадекватно отвечает на вызовы, с которыми сталкивается Российская Федерация. В результате оно не просто неадекватно реагирует на эти угрозы – в некоторых случаях оно даже не подозревает об их существовании».

Среди внешних угроз России Берман на первое место ставит проблему джихадизма.

«Россия сталкивается с внутренней и внешней проблемой джихадизма. Эта угроза исходит извне, потому что многие иностранные организации этого толка – подобные «Аль Кайде» и «Хизб-ут-Тахрир» – представлены в пределах России.

Причина, по которой они оказались способны добиться этого, заключается в том, что в таких регионах, как Дагестан, Чечня и Ингушетия, а также во все большей степени Татарстан и Башкортостан, они встречают все более теплый прием со стороны местного мусульманского населения, которое чувствует свою отчужденность от российского государства. Это – колоссальный вызов для России, особенно потому, что он требует немедленной реакции. В частности – потому, что до Олимпиады в Сочи осталось совсем немного времени.

На другом конце страны – китайская проблема. Эта проблема – не только политическая, но и территориальная. Россия и Китай соперничали за эти земли на протяжении сотен лет. Граница была окончательно установлена лишь в 2001 году. Но это – лишь временное соглашение, поскольку срок его действия истекает в 2021 году. Почему это произошло? Потому, что в момент подписания этого договора Китай знал, что через 20-30 лет демографическая ситуация в регионе существенно изменится и он будет в состоянии пересмотреть условия соглашения. И Китай прав, потому что сейчас численность российского населения Дальнего Востока минимальна и продолжает сокращаться. В результате колоссальный и богатейший регион, способный обеспечить будущее России, все более страдает от отсутствия рабочей силы. Рабочую силу все чаще предоставляет Китай».

«В будущем нет ничего определенного. Вполне возможно, что Россия не просто сумеет переломить эти негативные процессы, но и окажется в относительно неплохом положении.

В своей книге я хотел подчеркнуть тот факт, что Россия находится на старте процесса этой трансформации: через десять лет она может совершенно иначе выглядеть демографически, и, вероятно, территориально. То, какой станет Россия в результате этих конфликтов, в первую очередь зависит от российской власти.

На мой взгляд, чрезвычайно показательно, что Концепция национальной безопасности РФ заглядывает вперед примерно на 15 лет. Правительство Владимира Путина поглощено ближайшим будущим, но не делает долгосрочных вложений в устойчивое развитие России. Это крайне важный момент.

В книге я пишу о том, что проблемы России носят структурный характер. Речь идет не просто о том, какие политические решения принимаются, а о том, как выстроено российское государство. Для этого достаточно проанализировать: во что инвестирует Россия – она тратит деньги на такие вещи, как стратегические ядерные вооружения и перевооружение армии, необходимые для укрепления авторитета российского государства на международной арене, однако практически ничего не делает для того, чтобы противостоять «тихим катастрофам» внутри страны».

«Речь не идет о полном распаде России. Наиболее вероятный сценарий выглядит так: российское государство сохраняется, однако его внутренние проблемы кардинально обостряются. При этом весьма возможно, что этот кризис выплеснется за пределы России. К примеру, по мере того, как Россия будет терять позиции на Дальнем Востоке, она, скорее всего, предпримет серьезные шаги, чтобы укрепиться на Западе» – резюмирует Берман.